7. КАРАВАН

Шоки зашел только через три дня, накануне нашего с Лэном второго вылета. Нельзя сказать, что мы скучно провели это время. Я прочитал уйму книг, попадались очень интересные; каждый день тренировался с Крылом, учил Лэна приемам айкидо, рассматривал картины, которые рисовал прежний Старший Лэна, Керт. С моим новым зрением это было ужасно интересно. Например, читал я раз в десять быстрее и часто догадывался, чем кончится книга, еще на первых страницах. Такие книги я не дочитывал. А обучая Лэна приемам, я видел все его ошибки так ясно, что выправлять их было проще простого. С картинами же было интересней всего. Я их видел по-настоящему, как раскрытые в стене окна, а не как куски раскрашенного холста. Этот Керт был отличным художником, хотя, по-моему, и не совсем хорошим человеком. Была у него картина, где над черным неподвижным морем, под серой пеленой туч, летели двумя цепочками Летящие и Крылатые. Вдали, едва различимые на картине, они сливались в один строй, улетающий куда-то в бесконечность. Картина называлась «Перед боем», только я-то видел, что никакого боя здесь нет и не будет. На другой картине падал на скалы убитый Летящий, а над ним парил Крылатый, похожий на самого Керта, если верить Лэну. Эта картина называлась «Победитель». Летящий на ней был гордым и красивым даже в смерти. А Крылатый нарисован кое-как, словно художник стеснялся его изображать. Еще одна картина мне очень понравилась, а Лэну нет. И неудивительно. На ней был нарисован сам Лэн, сидящий с ногами в кресле и исподлобья глядящий в сторону. Там легкими красивыми мазками были нарисованы парень с девушкой, чокающиеся бокалами с вином. Лэн, глядя на эту картину, злился и говорил, что Керт был разгильдяй и бабник, но его, Лэна, это ничуть не трогало, и называть картину «Ревность» глупо.

Мне все время хотелось спросить, как Керт попал в плен, потому что я уже начал кое о чем догадываться. Но пока откладывал этот разговор.

Очередной наш вылет был вечером, и с самого утра мы только и делали, что наедались впрок, изредка перепархивая по комнате. Чтобы размять Крылья.

Шоки я увидел сквозь дверь, начал было искать свою черную повязку, потом плюнул на это и просто сел в кресло, закрыл глаза. Лэн впустил Шоки и молча встал рядом со мной.

— Привет, — неуверенно сказал Шоки.

— Привет. Это кто? — не удержался я от маленькой мести, разглядывая Шоки сквозь плотно сжатые веки. Шоки закусил губу и отвел от меня взгляд.

— Это я, Шоки.

— Зачем ты пришел?

— У вас сегодня вылет… Патрулирование караванной тропы…

— Мы знаем, Старший Шоки, — невозмутимо сказал я. — Все в порядке.

— Собираетесь лететь? — Он сумел скрыть удивление в голосе, но не на лице.

— Конечно. Разве у меня есть другой выход?

Наверное, Шоки хотел что-то предложить, но теперь не стал. Так я и не узнал, чем же он собирался мне помочь. Помявшись, Шоки, как дурак, поинтересовался:

— Как глаза, Данька? Болят?

— Этого не опишешь, — честно сообщил я. — Хочешь попробовать? Так неси кинжал, он у тебя уже испытан в деле.

Шоки вскочил и выбежал из дома. В дверях повернулся и крикнул:

— Ты сам предпочел это смерти! И не смей обвинять меня! Подло, Данька! Я подыграл тебе, ты остался в живых!

Дверь хлопнула. Я раскрыл глаза и смущенно посмотрел на Лэна. Тот жестко сказал:

— Правильно, Данька. Так ему и надо. Страж порядка…

Я не стал спорить. Но чувствовал, что и сам переборщил. У Шоки-то действительно не было выхода…

— Пошли на башню, Лэн.

Лэн поднялся вслед за мной, сунул в руки черную ленту. Криво улыбнувшись, я завязал глаза. Какая разница? Я видел до самого горизонта. И даже серая мгла все меньше мне мешала.

В моих глазах жил Настоящий свет.

— Летим! — сказал я, взмывая в низкое небо. Ударил ветер — тугие прозрачные струи, и я скользнул между ними так, чтобы Крылу доставалось меньше работы.

Лэн отчаянно поднимался следом. Его Крыло рубило воздух, протискиваясь напролом. Как хорошо иметь Настоящее зрение!

— У меня есть крылья! — закричал я над молчаливым городом. — У меня есть Настоящие крылья!

Лэн с трудом догнал меня. Я видел капельки пота на его лице и как тяжело бьют воздух крылья Младшего.

— Трудно? — спросил я. — Летим наперегонки?

Лэн сложил крылья и заскользил на север, к горному перевалу, откуда приходили караваны торговцев. Засмеявшись, я последовал за ним.

У перевала я догнал Лэна, поднырнул под него и схватил за руки, складывая Младшему Крыло. Лэн обвис, и я увидел в его глазах ужас.

Тьма и свет! Что же я делаю!

— Лэн, я научился летать! — крикнул я, словно бы оправдываясь. — По-настоящему! Нам теперь никто не страшен!

— А я тебя боюсь, — тихо сказал Лэн.

Я молча обнял его и заскользил вниз, притормозив у самой земли. Поставил Лэна, сложил свое Крыло. Лэн стоял по стойке смирно и не мигая смотрел на меня.

— Прости, — попросил я. — Знаешь, когда можешь летать так… как птица… то тянет на всякие глупости.

— Знаю, — серьезно сказал Лэн. — Хорошие Крылатые иногда сами уходят к Летящим. Они не хотят расставаться с полетом, когда станут взрослыми.

— Так ушел Керт? — спросил я. Лэн кивнул.

— Ему уже немного оставалось, полгода-год. Он приказал мне следовать за ним, и мы сели на башню Летящих. Тогда Керт схватил меня и сказал, что мы станем Летящими. Что нет никакой разницы, только у нас будут крылья навсегда и мы перестанем бояться тьмы. Он всегда считал, что лучше меня знает, что мне нужно…

— Лэн…

— А я не хочу перестать бояться тьмы! Я ее ненавижу!

Лэн плакал, а я все никак не мог понять, в чем дело.

— Теперь и ты! — вдруг выкрикнул мой Младший. — Тоже решаешь, что для меня лучше! Чем ты отличаешься от других?

— Прости, только и смог сказать я. — Лэн, ты лучше всех летаешь. Я просто обалдел от того, что смог тебя поймать в воздухе.

Слезы у Лэна сразу высохли, и он неуверенно улыбнулся.

— Не сердись, партнер, — попросил я. И посмотрел на него Настоящим взглядом. Лицо Лэна дрогнуло и словно растаяло, изменившись. Я видел его без малейшей фальши, и мне было немного стыдно за это свое умение. Но я знал — то, что я увижу, не расскажу никому и никогда. Ни за что на свете.

Потом я сказал то, что надо было сказать:

— Лэн, можешь меня ударить. Я тебя напугал. Только давай все-таки будем еще летать наперегонки.

— Ты теперь догонишь, — грустно сказал Лэн.

— Постараюсь, — неуверенно сказал я. И Лэн сразу повеселел:

— Давай-давай. Постарайся, а то я просто летел не в полную силу.

Мы стояли посреди узкого горного ущелья, это и был тот перевал, через который шли торговцы. И уже собирались взлететь, когда Лэн схватил меня за руку:

— Тихо!

Вслушавшись, я уловил слабый стук и звяканье. Звуки приближались.

— Караван! — уверенно сказал Лэн. — Вот как удачно. Сверху его трудно заметить, торговцы обычно маскируются.

— От Летящих?

— От всех.

Вначале из-за поворота ущелья вышел высокий мужчина в одежде бурого цвета, отлично повторяющей цвет скал. Я насторожился, но Лэн спокойно сказал:

— Это охранники каравана. Привет!

Охранник, положив руку на меч, подошел к нам. Следом двигались еще трое, потом несколько огромных, похожих на буйволов животных, груженных тяжелыми тюками.

— Привет, Младшие, — с ноткой симпатии сказал мужчина. — Почему вы одни?

— Я Старший в нашей паре, — оборвал я его. — Когда вы доберетесь до города?

Мужчина удивленно смотрел на меня. Покачал головой:

— Откуда нам знать? Мы лишь охрана… которой будешь и ты, если доживешь. Спрашивай у торговцев.

Мгновенно утратив к нам интерес, охранник пошел дальше. Трое его товарищей обогнули нас и, не заговаривая, прошли мимо.

— Они уже считают себя выше горожан, — хмыкнул Лэн. — Тоже мне, рабы каравана… Вон торговцы, идем!

Караван был большим — наверное, сотня животных, тащивших груз, десяток охранников и всего трое торговцев. К своему удивлению я понял, что это семья — мужчина и женщина, которым было лет тридцать, и девчонка, старше меня на год-два, рыжеволосая и загорелая. Ага! Я посмотрел на Лэна, но тот не обратил внимания на загар девчонки. Ладно, сам разберусь. И очков у них не было! Как же они видят?

— Привет! — явно стараясь выглядеть гордым и важным, сказал Лэн. — Как прошел путь? Летящие не досаждали в дороге?

— Мы не воюем, мальчик. Даже с Летящими. — Мужчина-торговец отошел от мерно шагающих животных и двинулся рядом с нами. — А как ваш город? Все воюете?

Лэн кивнул. Он наслаждался общением с торговцем. А я просто шел, разглядывая эту семейку коммерсантов.

Все они были смуглыми, явно от загара. У девчонки даже кончик носа шелушился — на солнце перележала. Сволочь! И одеты они были отлично — все в штанах, больше всего напоминающих джинсы, и ярких свитерах, а девчонка и ее мать еще в каких-то вязаных шапочках. Ну правильно, в горах холодно. А они к холоду не привыкли, видно по всему. Из оружия только у мужчины был короткий меч — торговцы то ли полагались на свою охрану, то ли имели в запасе что-то посильнее холодного оружия.

Как они мне не понравились! Сразу и накрепко. Особенно девчонка, которая ухмылялась, разглядывая Лэна, и временами перешептывалась о чем-то с матерью, после чего обе они вполголоса смеялись. На фоне охранников в бурых маскировочных костюмах и нас с Лэном в черным Крыльях эти трое выглядели как праздные богатые туристы в районе боевых действий.

— Хочешь конфетку? — поинтересовался тем временем мужчина-торговец у Лэна. Тот с готовностью кивнул. И торговец, достав из кармана конфету в бумажной обертке, кинул ее Лэну, хотя между ними и метра не было. Лэн подпрыгнул, поймал конфету и повернулся ко мне:

— Хочешь, Старший?

Девчонка опять хихикнула. Я подошел к Лэну, взял у него конфету, уронил и наступил на нее ногой. Потом повернулся к торговцу и сказал:

— Какая жалость. Я ее уронил.

Мы с торговцем остановились и уставились друг на друга. Караван продолжал идти. Лэн тоже остановился, испуганно глядя на нас.

— Мы редко делаем подарки, — сказал наконец торговец. — Не стоит от них отказываться.

— Подарков я пока не видел, — ответил я. — Только подачку. Счастливого пути, встретимся в городе.

Расправив Крыло, я взмыл вверх. Эх, жалко, не посмотрел на торговцев Настоящим взглядом! Ладно, еще будет время.

Лэн догнал меня на пути к городу, спросил, пристраиваясь рядом:

— Зачем ты так, Данька? Конфеты у них всегда вкусные.

— Ребенок! — с неожиданной злостью сказал я. — Лэн, опомнись, нельзя же так унижаться!

— Повязку надень, нам навстречу кто-то летит, — быстро увел разговор в сторону Лэн. Я с досады чуть не влепил ему, но повязку все-таки надел и пропустил Лэна вперед.

Когда я увидел, кто летит нам навстречу, Лэн и торговцы напрочь вылетели у меня из головы. Это бы Ивон. Я узнал его по полету, удары Крыла каждого человека теперь были для меня непохожи, как почерк.

— Работаешь поводырем? — крикнул Ивон, зависая над нами. — Отлично, Лэн! Ты хороший партнер для труса. А как ты, Старший из чужого города? Повязка не жмет?

Я взмыл вверх и приставил острие меча к его горлу. Как он перепугался!

— Ты же теперь слепой! — закричал Ивон, даже не делая попыток увернуться. — Ты слепой!

— Мне хватает слуха, — заявил я. — Как тебе мой клинок? Острый?

— Крылатые не убивают друг друга! — с противным повизгиванием в голосе крикнул Ивон. — Лэн, останови его!

Лэн парил рядом, наслаждаясь происходящим.

— Ивон, у вас прекрасный обычай наказывать трусов, — сказал я. — Но теперь я ввожу новый. Наказывать подлецов.

Ударив со всего размаху, я рассек его правое крыло. Ивон закувыркался, падая вниз. Секунду я провожал его взглядом, потом сложил крылья и бросился следом.

Поймал я Ивона у самой земли. Схватил за волосы и довольно резко затормозил — в ладони остались вырванные с корнем пряди. Ивон верещал, как поросенок.

— Запомни, — опускаясь рядом, сказал я. — Нельзя быть подлецом. Никогда. Повторяй это по утрам. И может быть, доживешь до дня, когда Крыло откажется тебя держать.

На всякий случай я ударил и по левому крылу Ивона, а тот стоял, в ужасе глядя на меня и не пытаясь снять свой арбалет. Потом я взмыл вверх. Так быстро, что пущенная вдогонку стрела меня не догнала.

— Что ты с ним сделал? — спросил Лэн, дожидавшийся меня в небе. — Убил?

— Нет, порезал Крыло. Пусть идет в город пешком.

— Это позор, — серьезно сказал Лэн.

— Надеюсь. Как ты думаешь, он дойдет?

— Да что с ним, гадом, сделается? Сам доползет или караванщики подберут. Он как раз на их тропе.

— Полетели домой, — отбрасывая колебания, сказал я.

Мы приземлились на площади — там, где меня ослепили три дня назад. И пошли в сторону нашего дома. Люди провожали меня взглядами, кто испуганными, кто удивленными. На полпути нам попался Шоки. Лэн с грустным видом тронул меня за плечо, я остановился, глядя собой сквозь черную повязку.

— Я рад, что у вас получился вылет, — подходя, сказал Шоки. — Ты прекрасно летаешь, я видел. Прости.

И злость на него у меня почти пропала.

— Шоки, нельзя быть рабом законов, — сказал я. — Иначе будешь рабом и во всем остальном. Над горами мы встретили Ивона. У него возникли проблемы с Крылом, так что он придет домой пешком и не совсем в срок. Не беспокойтесь зря.

— Ничего не понимаю… — признался Шоки. — Данька, как ты это делаешь?

— Караван придет в город к завтрашнему утру, — словно не слыша вопроса, сообщил я. — Можете решать, кто будет к ним наниматься. И считайте, что мы с Лэном уже нанялись охранять их от нашего города до города торговцев.

— Вы уходите? — словно не веря своим ушам, воскликнул Шоки.

— Пойдем, Младший, — велел я Лэна, и мы пошли прочь. Метров через десять Лэн не выдержал:

— Данька, ты серьезно?

— Вполне.

— Но ты даже не спросил меня! Может, я не хочу уходить!

Я вспомнил Лэна таким, каким видел его Настоящим взглядом. И поинтересовался:

— А ты что, не хочешь?

Лэн молчал.

— Мы пойдем в город торговцев. Мы вытрясем все их тайны. Мы узнаем, где они ухитряются так лихо загорать, — постепенно распаляясь, говорил я.

— И не смей врать, что ты не мечтаешь удрать из своего города!

Лэн ответил, когда мы уже подошли к дому.

— Да, мечтаю. Мне не нравится мой город! Только лучше бы ты не получил это свое Настоящее зрение и не видел меня насквозь! Данька, я не хочу, чтобы за меня решали!

Домой мы вошли молча. Каждый сам по себе. Лэн достал буханку, нарезал, и принялся мрачно жевать черствый хлеб. Я таким самоуничижением заниматься не стал, выудил кусок вяленого мяса и с чувством вгрызся в него.

За этим занятием нас и застал Котенок. Он, наверное, мирно спал наверху, но почувствовал наше возвращение и сбежал вниз.

— Ого, — только и сказал Солнечный котенок, забрался на стол и улегся между нами.

С минуту он молчал, разглядывая то меня, то Лэна. И я со стыдом понял, что уж он-то все увидит действительно насквозь. Не спрячешься.

— Лэн, я буду говорить с тобой, — строго начал Котенок.

— Почему? — вскинулся Лэн. — Я ни при чем! И вообще с Данькой не ссорюсь.

— Я буду говорить с тобой, потому что с Данькой сейчас говорить бесполезно, — продолжал Котенок так же сурово. — Он сразу же решил, что теперь превратился в доброго героя, который видит всю правду и лучше всех знает, что им надо делать. Попутно возвращая свет целому миру.

— Неправда! — завопил я. Но Котенок строго посмотрел мне в глаза, и я осекся.

— Можешь выйти, — сказал Котенок. — Я говорю не с тобой, а с твоим единственным Настоящим другом. Лэн, у Даньки на радостях все перепуталось. Он думает, что если в его глазах — свет, то он ничего плохого сделать не может. А это не так. И Свет, и Тьма — это просто силы. Конечно, светом трудно сделать черное дело, а тьмой — высветить зло. Трудно, но можно. Будь ты хоть весь светящийся, это тебя не застрахует от ошибок и скверного характера.

— Так что же делать? — тихо спросил Лэн. — Чем я могу помочь?

— Прощай Даньку, когда он тебя обижает. Пойми, что он на самом деле хочет сделать все как лучше. Просто он теперь видит всех такими, какие они есть на самом деле, а иногда надо смотреть, какими они хотят быть.

— Хорошо, — сказал Лэн.

— И еще. Спорь с Данькой не потому, что он позабыл спросить твоего согласия — он же просто знал, что ты согласишься. Спорь с ним, когда он будет на самом деле ошибаться.

Лэн молча кивнул.

— А теперь, — вставая, сказал Котенок, — я выйду и снова зайду. И когда вернусь, здесь все должно быть по-другому.

Когда Котенок вернулся, на столе для него стояло полное блюдце сливок, а в кресле напротив сидели мы с Лэном и выжидательно на него смотрели.

— Ого, — вновь сказал Котенок. Но совсем с другой интонацией. Лакнул для пробы сливки и одобрительно кивнул. — Как это у вас получилось?

— Сливки, что ли? — притворно удивился Лэн. — Их еще целый кувшин.

— Да не же! Мяу! — прикрикнул Котенок. — Не морочь мне голову, ты прекрасно понял вопрос!

Мы с Лэном переглянулись и рассмеялись.

— Да никак, — ответил я за Лэна. — Мы просто посмотрели друг на друга, потом Лэн достал сливки, а я блюдце. Потом мы сели и стали тебя ждать.

— Пойдет, — решил Котенок. — Главное — без всяких глупых извинений и клятв в вечной дружбе. В общем, начинаем военный совет. А тебе, Данька, персональное напоминание: осторожнее с Настоящим зрением.

— Мы нашли торговцев, — первым начал Лэн. — Они завтра будут в городе, и Данька уже успел с ними поссориться.

— И за дело, — подхватил я. — Их трое, не считая охраны. Мужик с женой и дочка, противная, как ведьма. Мужик дал Лэну конфетку, кинул, как собачке! Я ее растоптал. А девчонка загорелая, она недавно была на солнце!

— Ты уверен, что этот торговец хотел обидеть Лэна?

— Нет, но…

— А ты знаешь, что торговцы плавают на своих кораблях в разные миры и их дети вовсе не обязаны быть бледными, как вареная рыба?

Я молчал. Потом опустил глаза и признался:

— В общем, я, наверное, дурак. Я решил, что нам надо попасть в город торговцев и узнать…

— …где они прячут солнышко, — сладким голосом закончил Котенок. — Сказочек начитался. Но в город торговцев нам действительно надо.

— Да? — обрадовался я. — Зачем?

— Узнать, кто купил у них свет. Узнать, почему они не воюют с Летящими. Что они им такое продают или что покупают, почему никого не боятся. И зачем им тогда нужна охрана? Города на торговцев чуть ли не молятся, с Летящими у них все шито-крыто… А охрана с караванами идет.

— Правильно, — сказал я. — Котенок, ты куда лучше, чем я, все рассчитал!

— Это потому, что я не полагаюсь только на внешность или только на сущность, — объяснил Котенок. — А ты вначале сделал все выводы из внешности торговцев, а потом — из сущности Лэна, вот и двойная ошибка.

— Данька! — неожиданно спросил Лэн. — Ты что, и вправду видишь меня насквозь?

Он напряженно ждал ответа, и я соврал. Кому же приятно, что ничего нельзя сохранить в тайне, пусть даже и от друга:

— А чего тебя видеть? Ты и так как на ладони. Буду я на тебя силы тратить!

Лэн немного успокоился. Вздохнул и сказал:

— Данька прав, надо пойти в город торговцев. Я тоже давно хотел там побывать… Только вначале надо попросить Шоки, чтобы наш дом никому не отдавали, а то я к нему привык, — неожиданно закончил он.

Поговорить с Шоки? Я шмыгнул носом, представляя такой разговор после нашей сегодняшней перепалки. И Лэн великодушно пообещал:

— Я сам с ним поговорю. Знаю, что он меня не очень любит, ну да это будет честная просьба… Шоки не откажет. Сейчас и пойду.

— Давай-давай, — подбодрил его Котенок. — Я пока обдумаю, что нам с собой взять. И пороюсь в твоих шкафах, не против?

— Да хоть все перерой! — весело сказал Лэн, вставая. — И еще… вы меня рано не ждите. Я зайду попрощаться к маме.

— Вот мы дураки, — сокрушался Котенок, когда Лэн вышел. — Совсем забыли, что он еще ребенок, у которого есть мама… Данька, а ты чего ревешь? А?

— Волшебник несчастный! — крикнул я, пряча лицо в ладони. — У меня тоже есть мама! А я даже попрощаться с ней не могу!